Вратарь киевского "Динамо" и сборной Украины из-за серьезной травмы плеча уже почти три месяца не выходит на футбольное поле. В интервью корреспонденту "СЭ" - единственному, с кем он встретился за последнее время, Александр Шовковский неожиданно заявил, что вынужденный перерыв пошел ему на пользу.
Мобильник Шовковского две недели в любое время суток назидательно советовал "повторить набор номера". Автоответчик домашнего телефона с такой же безысходностью раз за разом уведомлял, что "сейчас никого нет дома".
В конце концов я его все же разыскал. И первое, что услышал в трубке: "Извините, но я решил до конца года интервью никому не давать". - "Даже при условии, что свое интервью вы прочтете раньше, чем оно попадет в редакцию?" Простенький аргумент сработал: "Хорошо, - смягчился Шовковский. - Когда вы хотите приехать?"
Он явился на встречу в строгом черном костюме и темных очках, которые снял только после того, как мы устроились за ресторанным столиком и заказали две чашки кофе. Оказавшись под его настороженно-изучающим взглядом, я почему-то посочувствовал форвардам, которым иногда приходится бить Шовковскому пенальти: определенно, в этом взгляде есть что-то гипнотическое.
МОМЕНТ ИСТИНЫ
- Признаюсь, попыткой уйти от интервью вы меня удивили вдвойне. Во-первых, как известный вратарь, который очень интересен читателям "СЭ". Во-вторых, как новоиспеченный студент Киевского института журналистики. В чем дело, коллега?
- Эмоции оказались, наверное, сильнее разума. Пойти на этот шаг заставила атмосфера недоброжелательности, которая в последнее время сопровождала каждый мой выход на поле. Решил, что будет лучше, если на какое-то время о вратаре Шовковском все забудут. Пусть считают, что меня нет. Растворился! Травма, потребовавшая длительного лечения и восстановления, оказалась в каком-то смысле полезной. Появилось время, чтобы в спокойной обстановке осмыслить все, что происходило со мной до сих пор, и то, каким я хочу стать завтра. Если угодно, наступил момент истины: во мне должен родиться не только новый вратарь, но и новая личность.
- У древних греков это называлось "катарсис" - очищение через страдания...
- Возможно, нечто подобное и происходит со мной.
- Причина?
- Она лежит на поверхности: вратарские ошибки, которые я совершил в последние годы и которые очень болезненно были восприняты окружающими. Последняя - в киевском матче с Уэльсом, когда мы сыграли 1:1. Если уж трибуны, которые еще совсем недавно готовы были тебя носить на руках, начинают скандировать "Ганьба!", надо что-то менять. Прежде всего в самом себе.
- Каким вы себе представляете "нового Шовковского"?
- Более жестким и неуступчивым, чем прежде. Это начнется с первой минуты, как только возобновлю тренировки. С журналистами и болельщиками всегда старался быть корректным, однако не всеми это правильно воспринималось. Всякие поползновения к панибратству, любые попытки залезть в душу будут решительно пресекаться.
ДЕБЮТ В ТЕЛЕЭФИРЕ
- Лезть к вам в душу не собираюсь, однако не спросить, какими движениями этой самой души вы руководствовались, поступая в институт журналистики, все же не могу.
- В свое время случайно познакомился с замечательным человеком - ректором этого института Анатолием Захаровичем Москаленко, к сожалению, теперь уже покойным. Он иногда летал на выездные матчи "Динамо" в Лиге чемпионов, и мы много общались - чаще в самолетах, иногда в гостиницах. Он был потрясающе интересным собеседником, способным, по-моему, обратить в "журналистскую" веру любого. Москаленко первым подтолкнул меня к этому решению.
- Не обошлось, наверное, и без влияния вашей супруги - спортивного комментатора киевского телеканала СТБ Власты Шовковской?
- Не обошлось, хотя влияние было скорее косвенным, чем прямым.
- А вы в творчество супруги как-то вмешиваетесь?
- Если имеете в виду оценку того, что делает на телевидении Власта, - да. Всегда говорю честно, что мне нравится, а что не очень. А когда, например, выходила ее программа о Юре Калитвинцеве, я даже присутствовал на монтаже, кое-что посоветовал, и, как мне сказали потом, удачно. Взгляд футболиста, знающего тему изнутри, все же отличается от журналистского.
- Чем в первую очередь?
- У игрока или тренера он более профессиональный, у репортера - эмоциональный. Когда они совпадают, получается интересно. В 1998 году перед игрой с "Лансом" в Киеве у меня брал интервью корреспондент еженедельника France Football. Я впервые получил огромное удовольствие от общения с журналистом.
- Себя вы каким журналистом представляете: пишущим или телевизионным?
- (Улыбается.) Пока никаким. Пока у меня есть футбол. Мой журналистский опыт ограничен единственным репортажем, в котором я участвовал как комментатор на пару с Василием Уткиным во время чемпионата Европы-2000. Было потрясающе интересно.
ДОБРОВОЛЬНЫЙ ВТОРОГОДНИК
- Ваш сын уже пошел в школу?
- Да, в этом году Владик стал первоклассником.
- Теперь представьте, что через 2-3 года крошка сын придет к отцу, и заявит кроха: "Чтобы попасть в футбольный спецкласс, я собираюсь добровольно остаться на второй год". Что вы ему ответите?
- (Смеется.) Ну, вряд ли такие житейские совпадения возможны... Я в детстве действительно до самозабвения полюбил футбол и ради него однажды остался на второй год по собственному желанию. Когда рассказал о своих намерениях родителям, они в истерику не впали. Долго совещались, а потом позвали меня. Отец посадил напротив, и тот первый в моей жизни мужской разговор я запомнил навсегда. "Если ты так хочешь, мы с мамой пойдем тебе навстречу, - строго сказал он. - Однако предупреждаю: как мужчина ты должен понимать, какую ответственность взваливаешь на свои плечи".
- Это правда, что в футбольные ворота вас заманили капитанской повязкой?
- Правда. Я даже помню диалог, который состоялся у меня с нашим тренером Анатолием Николаевичем Крощенко перед первым "серьезным" матчем. Он: "Шовковский, будешь играть в воротах". Я: "Не буду!". Он: "Будешь!" Я: "Не буду!". Он: "Если встанешь в ворота - наденешь капитанскую повязку". Такой аргумент меня свалил наповал: "Согласен!"
- По моим наблюдениям, второгодник по собственному желанию Саша Шовковский с лихвой отыграл у судьбы принесенный в жертву футболу год, когда из третьей динамовской команды, минуя одну обязательную для всех ступеньку, оказался сразу в первой. Я прав?
- Возможно. Закрепиться в киевском "Динамо" в 19 лет, конечно, событие. Но должен признаться, что мне еще и повезло: попал в команду, которая фактически рождалась заново. Влад Ващук, с которым мы, между прочим, в один день появились на свет, Сережа Ребров, Виталик Косовский, Андрюша Шевченко, Юра Дмитрулин... Все мы одновременно прошли через юношескую и молодежную сборные и почти столь же дружно потом явились во "взрослый" динамовский футбол, ведомые жаждой как можно скорее и здесь доказать свою состоятельность. Когда пришел Лобановский, это желание утроилось. Мы смотрели на него, как на Бога, с открытыми ртами ловили каждое слово...
- В чем феномен этого тренера, поняли?
- Я пока не готов вслух рассуждать на эту тему. Во-первых, нужно время, чтобы все для себя осмыслить, ведь сказано же поэтом: "Большое видится на расстоянии..." А во-вторых, это было бы сегодня, наверное, просто не очень корректно.
ЧЕМ ЧАЩЕ БЬЮТ, ТЕМ ЛУЧШЕ
- По выражению Лобановского, "хороший вратарь - это тот, который берет все, что обязан брать, и плюс выручает команду в критических ситуациях". Когда вы чувствуете себя на поле комфортнее: при большом объеме вратарской работы или, наоборот, когда соперники лишь эпизодически появляются у ваших ворот?
- Надеюсь, вы поверите в мою искренность: я люблю, когда много работы. Это легче, чем в течение полутора часов ждать двух-трех ударов. Концентрация исчезает. Игровой тонус теряется.
- Влиянию трибун, болеющих против "Динамо" или сборной Украины, вы подвержены?
- Если это чужие трибуны - нисколько. Скорее наоборот, они только заводят. Раз твоя игра им не нравится, значит, ты все делаешь правильно. А вот когда свои начинают издевательски свистеть и улюлюкать - не скрою, становится не по себе. Главная проблема голкипера в том, что он единственный в команде, кто не имеет права на ошибку. Допустим, о защитнике, в безобидной ситуации упустившем мяч за лицевую линию, забудут через минуту. Но если, не дай Бог, то же самое сделает вратарь, - запомнят на годы.
ЛЮБЛЯНА КАК ПОВОД ДЛЯ ОБСТРУКЦИИ
- Вы сами свои вратарские "ляпы" долго помните?
- Никогда не забываю. Но глубина психологической раны во многом зависит от того, как этот "ляп" преподносится окружающими, в первую очередь журналистами.
- Вашу самую драматическую ошибку двухлетней давности в Любляне в стыковом матче Словения - Украина пресса тоже оценила неправильно?
- Конечно, нет! Это была даже не ошибка, а глупейшее недоразумение. По логике развития эпизода я действовал правильно, как учили: пытался выбить мяч в аут подальше от ворот - в район центральной линии поля. Но получилась элементарная срезка, мяч, на мою беду, попал к словенскому игроку, которому ничего не оставалось, как отправить его в пустые ворота... Дикость, нелепость! А все тыкали в меня пальцем: вот он оставил нас без чемпионата Европы!
- Как вы выходите из стрессовых ситуаций?
- Я по натуре человек довольно замкнутый. Любой пропущенный мяч стараюсь анализировать самостоятельно. Десятки раз просматриваю видеозапись, ищу то, чего не сделал, чтобы предотвратить гол. И, как правило, нахожу. Ну а дальше, как говорится, время лечит. Не устаю восторгаться Оливером Каном - вот уж кто наверняка умеет бороться со стрессовыми ситуациями! Как бы ни складывалась игра для его команды, Кан внешне всегда непроницаем и абсолютно уверен в себе.
ВРАТАРСКИЕ ПОДВИГИ
- Довольно о грустном. На вашем счету немало и вратарских подвигов. Чего стоят хотя бы три взятых послематчевых пенальти в матче с пражской "Спартой" в 98-м, открывшие "Динамо" дорогу в групповой турнир Лиги чемпионов! Вы при 11-метровых в ваши ворота бросаетесь наугад или стараетесь реагировать, как говорят вратари,"по удару"?
- Ни то, ни другое. Гадать бесполезно, а реагировать по удару нереально. Стараюсь вынудить бьющего направить мяч туда, куда мне нужно. Не спрашивайте, как - это мой секрет. Иногда он срабатывает. В том же сезоне, когда я отразил три 11-метровых из четырех в Праге, мне били в общей сложности семь пенальти и забили только один.
- Повадки нападающих изучаете?
- Специально - нет. Больше интересуюсь мячом. Для меня мяч на поле живет как бы отдельно от того, кто им в данный момент владеет.
- Какие матчи, кроме пражского, считаете наиболее удачными в вашей карьере?
- Наверное, игру с "ПСЖ" на "Парк де Пренс" в Лиге чемпионов-94/95. Мне, 19-летнему мальчишке, впервые попавшему в еврокубковую мясорубку, удавалось вместе с такими же молодыми и партнерами целых 70 минут сдерживать сумасшедший натиск соперников. До тех пор, пока Джордж Веа, пребывавший тогда в зените славы, не вымучил единственный, и победный, гол для французов. К числу наиболее памятных, безусловно, относится и матч со сборной России в Москве осенью 99-го - настоящая битва характеров.
ФИЛИМОНОВ В "ДИНАМО"? ЭТО НОРМАЛЬНО
- После той битвы многие издания обошел снимок: Шовковский утешает Александра Филимонова, пропустившего на исходе матча нелепейший гол. Не помните, что тогда говорили Филимонову?
- Не помню. Да и вряд ли был многословен - в таких ситуациях слова излишни. А вот в послематчевом интервью сказал, что как футболисту сборной Украины мне радостно за результат матча, но как вратарю - досадно, что наш гол оказался на совести моего коллеги.
- Значит, вратарская корпоративная солидарность - не пустой звук?
- Безусловно. Она не позволяет мне, например, комментировать игру вратарей. Можете спрашивать о ком угодно, только не о вратарях.
- Ну, хотя бы о том, как вы восприняли недавнее появление Филимонова в киевском "Динамо", можно спросить? Он теперь ваш конкурент.
- У Филимонова большой опыт выступлений в Лиге чемпионов, и это очень важно в свете того, что случилось со мной. Рад, что "Динамо" удалось купить голкипера, на реальную помощь которого команда вправе рассчитывать. Что касается конкуренции, то если я не боялся ее в 19 лет, то почему должен опасаться в 26? Моя задача - восстановиться, избежать рецидивов травмы, а дальше игра нас рассудит.
КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ
- Владимир Маслаченко когда-то рассказывал мне, что в свою вратарскую бытность он конкурентов "не видел в упор" - и это помогало ему всегда оставаться первым номером.
- Утверждать столь же категорично - "не вижу в упор" - не могу, однако что-то общее, видимо, все же есть. Например, когда тренируюсь, никогда не смотрю, как выполняют эти же упражнения другие вратари. Если увижу, что хуже, могу невольно опустить планку требовательности к себе, а если лучше - возникает риск утратить уверенность в собственных силах. Стараюсь быть кошкой, которая гуляет сама по себе.
- Скажите честно, вы верите в "мирное сосуществование" двух одинаково сильных и амбициозных вратарей в одной команде?
- Если честно, не очень. Вратарская судьба, к счастью, пока не ставила меня в положение дублера. Не хочу никого обидеть, но, понимаете, эта роль не слишком благодарна: ты должен сидеть и ждать, пока твой конкурент, не дай Бог, либо сломается, либо по-крупному сорвется в какой-то игре. Это не по моему характеру. Если бы я почувствовал, что уступаю своему конкуренту, то попросил бы отпустить меня из команды.
- В другие клубы вас когда-нибудь приглашали?
- В 99-м, когда мы удачно выступали в Лиге чемпионов, поговаривали, что меня кто-то хочет купить. Однако доподлинно мне ничего не известно.
- А сами хотели бы поиграть в каком-нибудь сильном западном клубе?
- Это как будет угодно судьбе. Пока мне нужно вернуться в динамовский строй.
ВЗДРЕМНУТЬ ПЕРЕД МАТЧЕМ - МИЛОЕ ДЕЛО
- Как проходит лечение?
- Собственно лечение уже позади: четыре недели вывихнутое плечо находилось в гипсе, еще две - в фиксирующей повязке. Сейчас идет восстановление связок, мышц плечевого сустава. Возможно, скоро начну понемногу работать с мячом. Врачи говорят, что все идет нормально, по графику, и это радует.
- У вас есть какие-то приметы, привычки, которым вы неукоснительно следуете?
- Ничего такого, на чем бы я зацикливался, вроде бы нет. Устойчивая привычка одна: в день игры обязательно поспать полтора-два часа. Это для меня - милое дело. Однако и совсем не верить в предзнаменования, видимо, неправильно. Например, перед матчем с "Шахтером" в прошлом сезоне мне приснился странный сон: я выхожу на поле и спотыкаюсь. Потом, уже наяву, в игре, совершил ошибку на выходе из ворот, и мы проиграли. Что называется, сон в руку
- Игра "в рамке" и на выходе - альфа и омега вратарского мастерства, два ключевых слагаемых в сумме вратарских достоинств. Согласны?
- Кто же возьмется оспаривать очевидное? "Рамка" проверяет реакцию и техническое мастерство, а выходы из ворот - прозорливость, интуицию и, что не менее важно, готовность к самопожертвованию. Наиболее сбалансированной в этом плане мне представляется игра ведущих итальянских голкиперов - Тольдо, Буффона, Перуцци. Они ближе всех, на мой взгляд, приблизились к вратарской гармонии.
...Потом мы вместе вышли на залитую необыкновенно щедрым для осени солнцем киевскую улицу. Шовковский надел темные очки, попрощался и, смешавшись с толпой, стремительно зашагал к автостоянке, где оставил машину. Кроме меня, никто не посмотрел вслед - не узнали. Сегодня это его вполне устраивает.
