— Как вы попали в футбол? Возможно, этого хотел ваш отец?
— Нет. Если у человека нет желания, то папа с мамой не помогут ему стать футболистом. У меня, в принципе, выбора не было, потому что в детстве с утра до вечера я проводил все время во дворе с футбольным мячом. Старший брат пошел заниматься в секцию «Динамо». Я все это видел, мне тоже хотелось. И когда мне исполнилось семь лет, я уже попросил, чтобы меня показали тренерам. Получилось так, что я попал в динамовскую школу к Виктору Кащею. На первых порах мне было тяжело. Я чувствовал, что уступаю в мастерстве другим ребятам, которые там уже занимались полгода — год. У меня было желание, поэтому я быстро все наверстал. В то время не было таких маршруток во все направления, поэтому иногда добирался на тренировки по 3-4 часа. Бывало так, что около часа ждал автобус. Уставал, конечно, на учебу не хватало времени. Очень рад, что тот период выдержал, и не забросил футбол.
— Вы сказали, что начинали заниматься футболом в киевских дворах. А как сейчас обстоит ситуация в этих самых киевских дворах?
— Вечером выходишь на улицу, еще светло, бегают только собаки и коты. На это тяжело смотреть. Раньше на площадках летом играли в футбол, а зимой — в хоккей. Да и этих площадок во дворах сейчас особо не наблюдается. Если они и есть, то в плохом состоянии. Нет уже того энтузиазма, который был раньше. А ведь многие футболисты попали в большой футбол, начиная с дворового. Сначала играли там, а затем попадали в команды.
— Существует мнение, что футболисты — не лучшие ученики. Тем не менее, вы закончили школу с золотой медалью. Как это вам удалось?
— У отца было два сына, и оба хорошо учились. У меня не было выхода, потому что брат хорошо учился, отец хорошо учился — закончил институт с красным дипломом. Наверное, это все передалось. Брат закончил школу с серебряной медалью, а я перед собой поставил планку повыше. В девятом — десятом классе было тяжеловато, хотелось забросить уже. Но потом я взял все в кулак, поговорил с отцом. Он сказал, что все это на всю жизнь. Медаль — есть медаль. Вот сейчас я воспитываю свою старшую дочь. Говорю ей, что я закончил школу с медалью, пытаюсь как-то это объяснить. Я считаю, чтобы что-то требовать с ребенка, нужно на своем примере это показывать. Шутил как-то с учительницей. Говорю ей: «Вы задавайте меньше уроков, потому что родителям много делать приходиться». Сейчас детям нужно приходить в школу вундеркиндами. Они сходу должны уметь множить, делить. Все это нужно учить постепенно, а не сразу.
— Золотая медаль висит у вас на стенке?
— Конечно, в рамочке (смеется). Лежит где-то, нужно у мамы спросить.
— А как ребята из команды относились к тому, что вы хорошо учились?
— У нас с этим была интересная ситуация. Было время, когда наш детский тренер раз в неделю проверял дневники. У ребят были разные оценки, доходило до того, что они исправляли их. Нам тренер говорил: «Вы — «Динамо» Киев в любом проявлении, и на футбольном поле, и в жизни, и в школе. На вас смотрят дети и видят, что вы можете совмещать и школу, и футбол. Вы должны быть примером для остальных. У нас много ребят хорошо учились. Я прислушивался к его словам, старался держать марку.
— Какие любимые предметы в школе были?
— Физкультура — однозначно, нелюбимый предмет. Я и так уставал, а еще и на физкультуре приходилось много бегать. Хорошо, что учитель это понимал. А любимыми предметами были украинский язык и украинская литература. Точные науки тоже давались нормально, не скажу, что было тяжело.
— Ваша фотография на доске почета в школе висит?
— Не знаю, наверное, да. Мама водила мою старшенькую в школу — показывала меня. Говорит, что висит мое фото.
— С учебой разобрались. А как у вас было с поведением?
— У нас было по шесть уроков, но я сидел на трех — четырех, а потом ехал на тренировку, потому что добираться было далеко. Поэтому я не успевал на перемене побегать. С поведением было нормально все.
— В футбольной карьере вам встречались футболисты, тренеры, которые в плане эрудиции вас поражали?
— Конечно. Александр Головко также закончил школу с золотой медалью. Видно, что он очень эрудированный и умный человек. Я с ним в ИнФиз поступал. Он потом пошел дальше в магистратуру, а я не пошел учиться на магистра.
— А среди тренеров?
— Семен Альтман — человек, который так и сыпет перлами. Он очень начитанный, много использует афоризмов. Многие из них я запомнил. Он очень успешно применяет в футболе цитаты великих людей. Перед игрой, в зависимости от соперника, он вывешивает такие три цитаты, которые пробирают.
— Какая самая запоминающаяся цитата или установка, которая произвела на вас впечатление?
— Их много было. Например: делай, что должен — а там будь, что будет. Когда играли с серьезными соперниками, такими как «Шахтер» и «Динамо», на стене писали: достойно жди смерти. Но это не означало, что мы обрекали себя на поражения. Мы настраивались на бой.
Бывало такое, что по звездам график составляли. У меня случалось, что по звездам — я был на нуле. Видать поэтому я в «Черноморце» так и не раскрылся.
— У кого из тренеров были самые короткие установки перед игрой?
— Все зависело от соперника, турнирного положения, от всего. Было много факторов. В основном это было в «Днепре». Мы знали свою силу, многие приезжали в Днепропетровск и боялись, поэтому мы чувствовали, что мы фавориты в игре и особой установки давать не нужно было. Мы друг друга хорошо знали, были собраны хорошие футболисты, разбирали только стандартные положения и все.
— Самая запоминающаяся установка, наверное, была перед «Гамбургом»?
— Нам поставили запись с игрой «Гамбурга» в чемпионате Германии. Они тогда победили, если не ошибаюсь, со счетом 7:1. Вот мы сидим и смотрим, как они все бьют — бьют и забивают. Говорим уже: «Да выключите вы это». А Евгений Мефодьевич сидит и смотрит на нас на полном серьезе, а потом выключает и говорит: «Ну что, страшно?». А никто же не признается, что ему страшно. И тут он говорит: «Да ладно-ладно, мне самому страшно. Но вы не смотрите на это, это все картинка. Главное сыграть в свою игру и все будет нормально». Он умел настраивать. Потом приехал «Гамбург», привезли своих поваров. Попросили гостиницу с видом в сад, чтобы их ничто не отвлекало от игры. Не могли выговорить название города. Кучеревский все это так преподнес: «Как это так, они не знают наш город, нашу команду. Нужно им показать, чтобы они надолго запомнили и команду, и город, и стадион». Так и получилось. Такие моменты не забываются.
— Как отпраздновали победу над «Гамбургом»?
— Ну как... Это был очередной соперник, мы же ничего не выиграли. Конечно, было приятно, что обошли такую команду.
— Помните свой гол, который вы забили немцам?
— Конечно, помню. Такие голы не забываются.
— После той игры на футболистов «Днепра» не выходили скауты?
— Это сейчас много агентов, скаутов. В то время все еще было не так. Думаю, что в то время разговоры какие-то и были, но в тот момент никто об этом не думал. У нас была очень сильная команда, любой соперник нам был по плечу.
— Как так получилось, что подобралась такая сильная команда?
— Команда — командой. Главное — тренер сплотил эту команду. Получился хороший симбиоз молодости и опыта. У нас были ребята, которые прошли школу киевского «Динамо», плюс подтянулась молодежь в лице Ротаня, Назаренко. Тренер все это объединил и сделал команду. В команде царила дружба. После матча мы могли собраться, посидеть семьями, обсудить перипетии матча, найти крайних (смеется).
— Кучеревский часто угадывал перед жеребьевкой будущего соперника «Днепра», за что его прозвали «ведьмаком».
— Его предугадывания всегда были ему на руку. Он такие вещи чувствовал, это помогало очень сильно. У меня был случай, когда я был травмирован и не хотел играть, потому что не хотел усугубить травму. Он зашел ко мне в палату и сказал: «Ну что, пациент, снова не хочешь играть?». Я отвечаю: «Да, побаливает», а он в ответ: «Да ничего страшного, сейчас перебинтуем тебе, зеленкой замажем, выйдешь и забьешь два мяча». Вот так поговорил с ним, посмеялся. А потом действительно — вышел и забил два гола. После игры он говорит: «Видишь, а ты не хотел играть. Я тебя заставляю забивать голы».
Кучеревский был очень хладнокровным. Даже в таких матчах, когда у него были проблемы, он никогда, никаким движением не показывал, что ему плохо. Меня это поражало. Его характер, его стальная воля были очень сильными. Эта уверенность передавалась команде. Мы чувствовали, что за спиной сидит человек, который контролирует процесс.
— Как вы считаете, почему со временем Кучеревский ушел из «Днепра»?
— Мне кажется, все пошло после поражения от «Партизана». Это было весной. В гостях, вроде, мы сыграли вничью, а дома проиграли. После этой игры как-то оно пошло-пошло вниз, пошел какой-то разбаланс , начали искать крайних. Получилось так, что и я попал под это все и ушел из команды. Все рано или поздно заканчивается.
— Вы очень тепло отзываетесь о Кучеревском, но в тоже время у вас было с ним много разногласий.
— Да, были. По прошествию времени я понимаю, что был неправ. Все-таки он сделал из меня футболиста. Это неоспоримый факт. Я все-таки был молодой, горячий, хоть и не южный. Поэтому сейчас я понимаю, что в той ситуации с ним был неправ. Как показало время, после «Днепра» я так ярко уже нигде не играл.
— Говорят, что Венглинский — игрок одной команды. Получается, что Венглинский — игрок одного тренера?
— Нет. Все-таки в «Днепре» была команда, там играл Александр Рыкун, который, стоя спиной, мог отдать такую передачу, что стыдно было забивать после такого (смеется). В других командах, где я играл, таких партнеров у меня не было. Я думаю, это основная причина того, что мне больше нигде не удалось показать то, что я демонстрировал в «Днепре». Рыкун, Назаренко, Ротань — это те люди, которые могли отдать последнюю передачу.
— Рыкуну многое прощалось?
— Конечно, кое-что прощалось. Я считаю, что это правильно. Тут такой тонкий момент: и нельзя многого позволять, и тут же нужно, зная, что у человека есть некоторые слабости, во благо команды кое-что ему прощать. Кучеревский это прекрасно знал и использовал это. «Днепр» с Рыкуном и без него — это две разные команды. Некоторые моменты шли в ущерб, но то, что он делал на футбольном поле, перекрывало все с лихвой.
— Вам сразу удалось найти взаимопонимание с Рыкуном?
— Сразу, потому что он знал, что я буду делать, а я знал, куда он будет отдавать передачу. Несмотря на то, что он был немногословным, Рыкун — очень умный человек. Он отдавал такие передачи, просчитывая все на четыре-пять ходов вперед. Я его хорошо чувствовал, знал, в какую точку он отдаст передачу. Мне оставалось только правильно открыться. Кучеревский меня еще травил: «Ты 90 минут стоишь и куришь, а потом тебе Рыкун отдает передачу». На это я отвечал, что нужно правильно открыться, зачем бегать 120 минут?
— Сейчас поддерживаете отношения с Рыкуном?
— Нет. Что-то он пропал. Он в то время неохотно общался с прессой. Даже когда мы встречались после игр, он редко присутствовал на этих мероприятиях.
— То есть вне футбольного поля вы не особо с ним общались?
— Мы были в большей степени партнерами на поле, а за его пределами у каждого были свои интересы. У него был друг Семочко, которого он ласково называл Семеном. Это такая парочка была. Он к нему хорошо относился, они общались и дружили, находили общий язык.
— А у вас был такой друг в команде?
— Радченко. Также Вова Езерский. У меня с ним периодически возникали конфликты, но я с ним жил еще в одном номере на базе «Динамо», поэтому привык к этому.
— Был у вас с ним один момент на поле...
— Да, был, когда он меня душил, хотел задушить (смеется). Это, кстати, хорошо, когда человек может подстегнуть. Он в «Заре» молодежь воспитывал, сейчас — в «Таврии».
— Помните финал Кубка Украины, в котором встречались «Динамо» и «Шахтер»? Он тогда за Бангурой погнался.
— Эмоции. Погнался за Бангурой, если бы догнал — неизвестно, что бы было. Не догнал.
— Кто еще любил воспитывать?
— Езерский стоит особняком. Особо никто никого не воспитывал. Я считаю, что возрастные игроки должны подсказывать, передавать свой опыт. Это правильно, так было испокон веков.
— Какую роль в вашем воспитании сыграл Владимир Онищенко?
— Ключевую. Онищенко в прошлом был хорошим форвардом. Он без страха и упрека мог пойти головой на мяч в том эпизоде, в котором могли и ногой дать по голове. Он много забивал, здорово открывался. Он сделал меня как форварда. Из детско-юношеского футбола я пришел таким себе юнцом, который пытался между ног сопернику мяч прокинуть, то есть играл в детский футбол. Переход из него во взрослый тяжело давался, и Онищенко очень многому меня научил. Его золотое правило: вратарь стоит — бьешь низом, вратарь ложиться — перебрасывай. Онищенко закалял мой характер, потому что он немножко «плавал» у меня. Помню, когда мне было 17 лет, мы поехали на сборы с «Динамо-2». Я первый раз попал на сборы, за границу, забрали меня от мамы. Все нужно было делать самому, и он меня постоянно закалял, что я все должен делать сам.
Помню, в одной игре я выходил на замену в шапочке. Мне было холодно. А он мне говорит: «Соску взял с собой? Сними шапку!». На установках, когда у меня не получалось забить в том или ином моменте, он рассказывал, как нужно было оценить ситуацию и как пробить. Поэтому, можно сказать, он сделал из меня форварда.
— Вы с ним поддерживали связь, когда начали играть в других командах?
— Нет. У него очень много воспитанников . Связь не поддерживали, не успевали это делать. Тренировки, игры, не успеваешь. Я поддерживал связь со своим детским тренером — Кащеем. Он меня воспитал, привил любовь к футболу, «Динамо». Он всегда говорил: «У тебя есть мама, папа и „Динамо“ Киев». Он такой фанат и патриот клуба.
— Как у вас проходил переход из второй динамовской команды в первую?
— Как и у всех. Кто себя проявлял, того подпускали к первой команде. Валерий Васильевич смотрел, отбирал. Кто-то по его критериям подходил, а кто-то нет. Я мало играл в первой команде, но все сборы и тренировки в полном объеме с горем, но прошел. Играл в основном дубле, потому что молодым игрокам нужна была игровая практика. В то время в первой лиге был очень серьезный уровень. Там было не так просто играть и забивать.
— Во второй команде вы достаточно много забили, но в первой команде оказались невостребованными. Почему?
— Конкуренция сыграла свою роль. В то время, я считаю, «Динамо» была сильнейшей командой постсоветского пространства. Команда дошла до полуфинала Лиги Чемпионов, играли все свои. Я попал в такой коллектив, в котором что не имя — то, не побоюсь этого слова, звезда. В атаке играла связка Шевченко-Ребров, которая, по моему мнению, на многие десятилетия останется лучшей в Украине. Очень тяжело было с ними конкурировать. Я старался, пытался как мог, но не получилось. Очень рад, что ушел в «Днепр», потому что не знаю, как бы все там закончилось.
— Но Лобановский всегда верил в вас, поддерживал?
— Да. В конце каждого чемпионата проводились собрания. Он индивидуально вызвал каждого футболиста, рассказывал над чем ему нужно работать. Мне он каждый раз говорил, что нужно работать и еще раз работать, что верит в меня. «Я даю тебе шанс, но за тебя я играть не могу», — это его слова. В последний год на аналогичном собрании я ему сказал, что хочу уйти, на что он ответил, что я буду жалеть. Ярким примером этого приводил мне Михайличенко. Валерий Васильевич говорил, что он такой же как я, много времени провел в дубле, но затем заиграл. «Ты, когда уйдешь, поймешь, что это было „Динамо“ Киев», — говорил Лобановский. Ему удалось меня переубедить.
— Затем команду возглавил как раз Михайличенко. Не выдержали конкуренцию у Шацких и Деметрадзе?
— Был момент, когда «Динамо» за пять туров до окончания чемпионата досрочно завоевало золотые медали. В последних играх давали поиграть ребятам, которые не имели игровой практики. Я в этих играх забил 4-5 мячей. Тогда я почувствовал, что уже готов. Это еще было до Деметрадзе. Помню, когда мне Пузач сказал, что приходит Деметрадзе, а мне снова нужно подождать. Было тяжело это воспринять.
— Что не получилось у Михайличенко в «Динамо»?
— Я не считаю, что у него не получилось.
— Но он недолго задержался.
— Динамовцы вообще недолго задерживались. Михайличенко, Демьяненко... Не знаю, с чем это связано. Тренерам-легионерам дают больше времени, а вот динамовцам — нет. Как не крути, но у руля «Динамо» должен стоять динамовец, это мое мнение. Человек, который играл в «Динамо», он по особому относится к этому клубу. Он живет футболом, отдает себя клубу. Есть много людей, которые играли в команде и за нее положат жизнь свою. Поэтому нужно этих людей назначать.
— Кого из бывших динамовцев вы сейчас видите тренером «Динамо»? Возможно, Заварова?
— Я считаю, что вся та плеяда футболистов, у которой есть тренерский опыт, может тренировать команду. Я никак не могу понять, как Олег Блохин до сих пор не был тренером «Динамо»? Кто, как не Олег Блохин, не то чтобы достоин, должен тренировать «Динамо»? Видно, звезды не сходятся пока.
— У Шевченко может получиться стать тренером «Динамо»?
— А почему нет? Он — динамовец. Я 1976 года рождения, а он — 1978 года. Мы вместе на автобусе ездили. У нас спарка была — на игры чемпионата Украины вместе ездили 1976 год и 1978 год рождения, а 1977 год ездил с 1979 годом. Он и Вячеслав Кернозенко — люди, которые с детства в «Динамо». Конечно, он смог бы.
— Он сильно поменялся, когда к нему начала приходить мировое признание?
— Менталитет поменялся. После стольких лет, прожитых в Европе, хочешь ты этого или нет, но менталитет все равно меняется. Это видно невооруженным глазом. Он стал более интеллигентным, сдержанным. В той игре с «Шахтером» даже такой интеллигентный человек, как Шевченко, не сдержался. Это бывает. Конечно, он изменился, в лучшую сторону.
— Виктор Леоненко мог бы стать тренером?
— Если он станет тренером, то кто ж комментатором будет? Кто будет экспертом на телеканалах? Нельзя у эксперта это забрать. Мне кажется, он в этом деле больше нужен.
— Вы с ним пересекались?
— Я у него учился. В последнее время при Лобановском он часто ссылался в дубль. Было время, когда он брал себе за правило отдавать только результативные передачи. Так оно и было. Он обыгрывал по пять человек, а потом отдавал передачу, и мы забивали в пустые ворота. Это был очень сильный футболист, нападающий. Кличка у него была «Мастер». Даже Ребров и Шевченко смотрели, что у него перенять.
— В то время он много разговаривал, давал советы?
— Да, конечно. С ним очень интересно, нескучно. Сейчас периодически общаемся, пару раз созванивались.
— Олег, чем вы сейчас занимаетесь?
— Домашними приятными хлопотами. 2 марта жена сделала мне бесценный подарок — родила наследника. У меня есть две прекрасных девочки, теперь вот родился еще и сын. Все время провожу с ними. Младшую отвожу в садик, старшую — в школу, делаю с ними уроки и помогаю жене нянчить маленького.
— Как детей зовут?
— Старшую зовут Диана, младшую — Виолетта, а мальчика назвали Александром.
— В одном из интервью вы говорили, что хотите сына, чтобы он продолжил ваше дело.
— Да, конечно, хотелось, чтобы он стал футболистом. Но самое главное, я считаю — воспитать хорошего человека, так сказать, боевую единицу для общества. А там посмотрим, к чему у него будет стремление и способности.
* наведені витяги з UA-Футбол
(публікується мовою оригіналу)
